Санников Сергей Викторович

 

ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИОРДАНА

«О ПРОИСХОЖДЕНИИ И ДЕЯНИЯХ ГЕТОВ» (GETICA)

КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ПРОЦЕССА СТАНОВЛЕНИЯ КОРОЛЕВСКОЙ ВЛАСТИ У ГЕРМАНСКИХ НАРОДОВ

 

(Диссертация на соискание ученой степени

кандидата исторических наук)

 

 

1.2 Характеристика института королевской власти

в произведении Иордана

 

В качестве терминов для обозначения власти короля Иордан использует словосочетания «regia potestas», «principatus», «regia maiestas», «fastigium regali». Содержание данных терминов, очевидно, нуждается в уточнении. В качестве материала для анализа мы выбираем фрагменты источника, характеризующие социально значимые действия короля, совокупность которых, вероятно, будет в значительной мере отражать содержание перечисленных выше понятий. Под социально значимым действием мы понимаем публичное действие, оказывающее влияние на организацию, уклад, либо состояние общества.

Согласно представлениям Иордана, король совершает следующие социально значимые действия:

1) Правит (regnare): «правил… пятый после Берига король Филимер, сын Гадарига» (quinto rege regnante post Berig Filimer, filio Gadarigis). Следует отметить, что Иордан использует данный термин как по отношению к власти короля, так и по отношению к власти римского императора: «Когда правил император Север» (nam hic Severo imp. regnante).

Как уже отмечалось выше, контаминация власти короля и императора характерна, в целом, для готской традиции. По отношению к власти короля Иордан нередко использует глагол «властвовать» (imperare): «Они… в благоденствии владели королевством… один за другим принимал власть и правил народом в мире» (regnum feliciter possiderunt… suoque ordine unus post unum regnum excipiens in pace populis imperavit). Иордан достаточно произвольно пользуется термином «imperare», прибегая к нему как в случаях, когда подчеркивается абсолютный характер власти короля («Он властвовал, таким образом, над всеми племенами Скифии и Германии, как над собственностью» (omnibusque Scythiae et Germaniae nationibus ac si propriis lavoribus imperavit), так и характеризуя власть мелких вождей, которых он пренебрежительно называет «царьками» (regulus): «готским племенем всегда управлял его собственный царек» (genti Gothorum semperum proprius regulus… imperaret).

Характерно то, что по отношению к власти римских императоров Иордан чаще пользуется глаголом regnare, тогда как глагол imperare, наоборот, чаще характеризует власть «варварских» предводителей. Характеризуя упомянутые выше лексические особенности повествовательной манеры Иордана, необходимо отметить, что Иордан не только часто следует готской традиции смешения политических терминов, но, как бы оправдывая свое происхождение и манеру (а также придерживаясь норм профессионального этикета своего времени), называет себя «agrammatus». Необходимо также принять во внимание тот факт, что, как справедливо отметил С.С.Аверинцев, «Гетика» Иордана является первой известной нам латинской книгой, написанной германцем.

Возможно, на наш взгляд, предположить, что Иордан действительно не вполне осознает разницу между властью германского короля и римского императора, в связи с чем смешение различных терминов является естественным следствием авторских представлений о тождественном характере власти остготских королей и их италийских предшественников.

 

2) Носит знаки власти

Как это явствует из работы Иордана, король приобретает свой статус лишь после принятия власти. Для выражения процесса принятия власти Иордан пользуется выражением in regno conscendere («воцарение»). Характеризуя процесс принятия власти, Иордан упоминает наделение соответствующими знаками власти (potestatis insignia). «После смерти Валамера готы поспешили к брату его Тиудимеру; некогда правивший вместе с братьями, но принявший тем не менее знаки высшей власти» (Gothi tunc Valamero defuncto ad fratrem eius Thiudimer confugerunt. qui quamvis dudum cum fratribus regnans, tamen auctioris potestatis insignia sumens); Принятие знаков власти означает для Иордана, по-видимому, наделение лица упомянутым «королевским величием» (fastigium regali).

Не всегда, однако, ясно, а каких именно знаках власти ведет речь Иордан. К примеру, рассматривая отрывок «Амал Винитарий удержал все знаки своего господствования (principatus sui insignia retinente)», возможно предположить, что в данном фрагменте выражение «principatus insignia» употребляется фигурально, подчеркивая лишь характер власти Винитария. Однако в другом фрагменте сочинения можно встретить более конкретное упоминание материальных знаков, символов власти: «Даже вражеское высокомерие, казалось, склонится, когда проносили тело великого короля (tanti regis efferri cadaver) со всеми знаками величия (cum suis insignibus)». Данные символы величия, таким образом, сопровождали короля даже в последний путь. Другой фрагмент сочинения Иордана дает возможность предположить, что упомянутые символы могли быть связаны со значительными материальными ценностями: «…в лоно этой могилы опустили Алариха со множеством сокровищ (cum multas opes)». В пользу данного предположения могут быть также приведены используемые Иорданом выражения «царская пышность» (regio apparatus) и «царственное великолепие» (regali pompa).

В одном из фрагментов своего сочинения Иордан дает косвенное указание на связь понятия «знаки власти» с облачением италийского короля остготов: «Теодорих, по решению императора Зинона, снял с себя частное платье и одежду своего племени (privatum abitum suaeque gentis vestitum seponens) и принял пышное царское облачение (insigne regio) уже как правитель готов и римлян». Принятие «знаков власти», как следует из данного фрагмента, сопровождалось оставлением традиционной германской одежды. Необходимо, однако, учитывать, что в данном фрагменте Иордан ведет речь о принятии Теодорихом римского титула, в связи с чем не вполне ясно, насколько принятое Теодорихом новое облачение соответствовало традиционному облачению германского короля.

 

2) Принуждает к подчинению законам (legibus vivere facere): «…он заставил их жить в соответствии с природой, по собственным законам» (naturaliter propriis legibus vivere fecit); принуждает жить в соответствии со своими законами: «Германарих… заставил их повиноваться своим законам» (Hermanaricus… suisque parere legibus fecit). У Иордана способность «принуждать» к подчинению законам ассоциируется, вероятно, с римской государственной моделью, и Иордан экстраполирует данную модель на готов и других представителей barbaricum’а. Известно, что система отношений, обозначенная, как Germanorum libertas противопоставлялась в целом миру Imperium’а, и именно «варварству» Павел Орозий приписывает «неспособность подчиняться законам».  На рубеже V-VI веков остготами была проведена значительная работа по преодолению данного историко-культурного барьера. Теодорих Великий провозглашает разрыв с «варварским» прошлым остготов, активно занимается правотворческой деятельностью, и стремится провести в жизнь подчинение закону с очевидной настойчивостью, регулярно обращаясь к своим соотечественникам в официальных посланиях.

Исследователи сходятся во мнении о том, что Иордан в своем сочинении намеренно завышает древность письменного права готов. Как отмечает Исидор Севильский, «в правление короля Эвриха, готы начали записывать свои законы, которые прежде были известны только как традиции и обычаи (курсив наш – С.С.)». Традиционное право имело значительную силу. Известно, что попытка насадить в германии римское право окончилось в свое время гибелью римских легионов под командованием Вара. Вряд ли возможно, в связи с этим, предположить, что германские короли могли принудить племена к подчинению своим «законам».

 

3) Судит (iudicere): «Он (Комозик – С.С.) был у них и королем, и первосвященником (rex… et pontifex) по причине своей учености; и судил (iudicabat) он народ с высшей справедливостью (in summa iustitia)». Необходимо отметить, что данное свидетельство привлекается Иорданом не из германской истории, поскольку в приведенном фрагменте Иордан прибегает к своей излюбленной контаминации фракийского народа гетов и германского народа готов.

Как отмечал Цезарь, у германцев «в мирное время… главы регионов и областей (principes regionum atque pagorum) творят суд и улаживают споры». Вопрос о соотношении судебной власти глав областей и общественного собрания более подробно раскрывается в сочинении Тацита. «На тех же собраниях также избирают старейшин, отправляющих правосудие в округах и селениях (eliguntur in isdem conciliis et principes, qui iura per pagos vicosque reddunt); каждому из них дается охрана численностью в сто человек из простого народа (centeni singulis ex plebe comites) - одновременно и состоящий  при  них  совет (consilium), и сила, на которую они опираются (simul et auctoritas adsunt)».

Рассматриваемое общество остается еще в целом субъектом власти, т.к. ни один участник общественного собрания не вправе ущемить права и достоинство свободного члена племени («...казнить, заключать в оковы и подвергать  телесному наказанию не позволяется никому...»), кроме как в случае принятия общего решения (если речь идет, например, о наказании преступника): «Перед народным собранием также можно выступать с обвинением и предлагать на разбирательство дела, влекущие за собой смертную казнь».

По всей видимости, должность выборного лица, проводившего судебные тяжбы по отдельным областям у древних германцев, упоминавшегося Цезарем, сопоставима с ролью шведского лагмана (laghman), толкователя закона, управлявшего областью вместе с советом хёвдингов (hofdingi). Среди германских источников, освещающих роль общественного собрания при проведении судебных тяжб, возможно выделить «Сагу о гутах», содержащую описание общественного устройства острова Готланд до включения этой области в сферу влияния шведских конунгов. Как можно заключить из текста, вся территория острова делилась на три тридьунга (tritiungar, трети), население которых собиралось на регулярные тинги (ting, собрания) третей по случаю принесения регулярных человеческих жертвоприношений, и по особым случаям на «тинг всех гутов» (gutnal ting). Согласно действовавшей традиции, возникавшие судебные распри должны были «разрешаться в том же самом тридьунге, в котором возникли», а если спор не был разрешен, его следовало «передать на обсуждение всех людей (til aldra manna samtalan)», т.е. на тинг всех гутов. Решение общего тинга приравнивалось к «совету страны», и считалось выражением высшей судебной власти.

В остготском королевстве Италии высшую судебную инстанцию представлял собой уже королевский совет. Необходимо, однако, учитывать, что, как справедливо отметил А.Р.Корсунский, «у остготов под влиянием римских политических и юридических учреждений и идей королевская власть в считанные годы из органа военной демократии переросла в орган государственной власти». Королевский совет, вероятно, во многом испытывал на себе влияние позднеримского института комитата.

 

4) Возглавляет (praeire): «часть их, владевшую восточной стороной, возглавлял Острогота» (ibi pars eorum, qui orientali plaga tenebat, eisque praeerat Ostrogotha). Исполнение функций главы определенной этнополитической общности является в представлении Иордана неотъемлимым правом (обязанностью) короля. Реализация данной функции осуществляется, прежде всего, посредством предводительства военными походами, принятия политических решений, представления интересов своего народа в дипломатических отношениях.

Иордан рассматривает в качестве нормы положение, при котором функции главы этнополитической общности исполняет король. В случае отсутствия королевской власти данная общность может возглавляться предводителями меньшего уровня. Как уже отмечалось выше, характеризуя организацию власти в вестготском обществе эпохи расселения в римских провинциях Мезии и Фракии, Иордан отмечает, что ими управляли «приматы их и вожди (primates eorum et duces), которые возглавляли их вместо королей (regum vice illis praeerant)» (курсив наш – С.С.).

 

5) Постановляет (ordinare): «Перед кончиной призвал он ряд своих сыновей и приказал (ordinavit) им, чтобы не было между, ними борьбы в домогательстве власти (ne inter ipsos de regni ambitione intentio esset)». Данное действие короля соответствует упомянутой концепции управления «imperio», которую Иордан применяет по отношению к характеристике власти германских королей. Рассматриваемое действие, вероятно, может служить одним из существенных показателей отличия королевской власти от власти предводителей иного уровня, поскольку право на осуществление данного действия изначально не свойственно германскому институту общественного предводительства. Как свидетельствует Тацит, описавший традиции германского общества I в. н.э., у германцев «вожди главенствуют скорее примером, чем на основании права приказывать (...duces exemplo potius quam imperio)». Характерно также и то, что, как свидетельствуют более поздние источники, в традиционном германском обществе в мирное время власть короля была ограничена волей совета бондов, - по данным Римберта, у свеев «в обычае, что всякое общественное дело более зависит от единодушной воли народа (in populi unanima voluntate), чем от королевской власти».

Истоки представлений Иордана о характере властно-распорядительного начала королевской власти возможно, на наш взгляд, проследить при анализе фрагмента, освещающего характер власти братьев Тиудимера, Валамира и Видимера. Согласно свидетельству Иордана, братья таким образом повелевали (imperabant) племенем готов, «что сами [в свою очередь] подчинялись власти Аттилы, гуннского короля (Attilae Hunnorum regis imperio deservirent)», и «им не было возможности отказаться от борьбы против своих же родичей, везеготов, потому что приказание владыки (necessitas domini), даже если он повелевает отцеубийство (parricidium si iubet), должно быть исполнено». Представляется, на наш взгляд, возможным высказать предположение о том, что существенное влияние на формирование взглядов Иордана о характере директивного начала королевской власти оказала административная модель гуннской кочевой империи.

 

6) Держит во власти (tenere): «…короля Аттилы, державшего [в своей власти] весь варварский мир» (Attilae regis barbariae tota tenenti); «…c тех пор Италию и Рим стали держать готские короли» (Gothorum dehinc regibus Romam Italiamque tenentibus). Данное действие, по всей видимости, также рассматривается Иорданом как реализация концепции «imperio», о чем может свидетельствовать, к примеру, следующий отрывок: «И начали тогда готы, уже не как пришельцы и чужаки, но как [римские] граждане и господа повелевать землевладельцами (domini possessoribus imperare) и держать в своей власти все северные области вплоть до Данубия (totasque partes septentrionales usque ad Danubium suo iuri tenere)»

 

8) Усыновляет (adoptare filium): «пленника своего усыновил» (eundem, quem ceperat, adoptans sibi filium). Возможность «усыновления по оружию» являлась прерогативой и важным дипломатическим инструментом в руках германских королей. Согласно древней традиции, будущий вождь германского племени проходил своеобразную инициацию путем получения оружия из рук предводителя другого племени. Как отмечал Павел Диакон, оставивший описание ряда ритуалов передачи власти в традиционном обществе лангобардов, «...господствует обычай, что сын короля не раньше может садиться за стол вместе с отцом (ut regis cum patre filius prandeat), как получив оружие от короля какого-нибудь другого народа (a rege gentis exterae)». Сходный обычай, по всей видимости, отражен в тексте англо-саксонской поэмы «Беовульф», в эпизоде, в котором юный вождь из народа гаутов отправляется к конунгу данов, для того, чтобы прославить себя ратными подвигами: «...тогда был дан мне совет, моим народом, лучшими из него, мудрыми людьми (ceorlas), король Хродгар (theoden Hrodgar), что тебя я должен искать» (перевод наш – С.С.). В награду за успешную службу король данов называет вождя гаутов своим сыном: «...теперь, Беовульф, …я как сына (for sunu) буду любить тебя» (перевод наш – С.С.).

 

9) Покоряет племена (gentes perdomare): «Германарих… покорил много весьма воинственных северных племен» (Hermanaricus… multas et bellicosissimas arctoi gentes perdomuit). Необходимо отметить, что постоянная военная активность рассматривалась античными авторами в качестве одного из характерных свойств «варварского» мира, яркими представителями которого являлись германцы. В частности, Страбон, описывая прирейнских германцев отмечает, что «они попеременно друг с другом владеют то одними, то другими местами и принимают одни от других искру войны, всегда уничтожая своих предшественников». Войны действительно сопровождали большую часть древней истории германских народов, начиная с момента выхода германцев на периферию римского мира. Можно полагать, что Великое переселение народов выступило своего рода катализатором захватнических войн, в ходе которых «покорение племен» могло, в ряде случаев, становиться жизненной необходимостью.

Покорение племен также характерно для этапа перехода от организации простого вождества к структуре компаундного вождества, либо «варварской империи». В качестве примера можно привести эволюционной фактор в развитии свевово-маркоманской общности короля Маробода, который «достиг среди своих соплеменников верховной власти (principatum), не насильно навязанной, случайной и неустойчивой, а напротив, прочной и основанной на согласии подданых». Далее, заняв вместе со своими соплеменниками территорию к востоку от Герцинского леса, «он подчинил себе всех соседей отчасти при помощи оружия, а отчасти путем мирных переговоров».

Особенное восхищение германцев вызывал предводитель гуннов Аттила, ставший героем германо-скандинавского эпоса как великий конунг и завоеватель. Отголосок данных представлений может быть отмечен и в сочинении Иордана, который называет Аттилу «великим королем» (praecipuus rex Attila), «…который с неслыханным дотоле могуществом один овладел скифским и германским царствами» (qui inaudita ante se potentia solus Scythica et Germanica regna possedit).

Рассматривая возможные источники создаваемого Иорданом образа короля как завоевателя, необходимо, на наш взгляд, также обратиться к сочинению Помпея Трога. Как следует из сочинения Помпея Трога, «…первым среди всех царей Ниний, царь Ассирийский… пошел войной на своих соседей, и подчинил народы вплоть до границ Ливии».

 

Таким образом, исходя из анализа терминологии, используемой Иорданом применительно к институту королевской власти, можно видеть, что Иордан намеренно сближает власть готских королей с властью римских императоров, а также гуннских и гето-фракийских царей. Реконструкция образа королевской власти на основании содержащихся в рассматриваемом произведении сведений позволяет сделать вывод о том, что образ короля в сочинении Иордана соответствует образу самодержца, суверена. Созданный Иорданом образ королевской власти может считаться уникальным образом эпохи Великого переселения народов, испытывающим на себе влияние различных культурных традиций, сочетающим разнородные социальные измерения, и представляющим собой воплощение идеи государственной власти, основанной на принципах объединения варварского и цивилизационного начала.