Генезис и типология потестарно-правовых символов германских

«варварских королевств»: к постановке проблемы

С.В. Санников

Новосибирский государственный университет

 

Феномен символизма обычного права представляет собой явление, находящееся на пересечении познавательных проблем целого ряда социальных наук, таких, как история, правоведение, культурология. Интерес европейских исследователей к данному явлению сформировался в XVIII-XIX столетиях в рамках зарождающейся социальной философии [1] и исторической школы права [2], и был поддержан как представителями романтической историографии [3], так и сторонниками «новой исторической науки» [4]. В советской научной литературе феномен правового символизма не получил достаточного освещения в связи с господствовавшей в отечественной юридической науке легистской парадигмой понимания права. Разработка комплекса проблем, связанных с символизмом обычного права, осуществлялась в советский период, преимущественно, в рамках исследований ментальных категорий родового и феодального обществ, предпринятых А.Я.Гуревичем [5].

Изучение элементов правового символизма в культурологическом контексте представляет, на наш взгляд, большой интерес, однако, не может являться исчерпывающим. Наиболее плодотворным представляется подход, при котором феномен правового символизма мог бы рассматриваться с применением методов различных социальных наук, в том числе, исторической науки, теории и истории права, современной культурной антропологии. Важный шаг в направлении научного анализа феномена правового символизма был сделан современными отечественными исследователями Н.Н.Вопленко [6], А.В.Никитиным [7], А.Ю.Глушаковым [8], в работах которых предприняты попытки дать универсальное определение понятию «правовой символ», осуществить классификацию правовых символов, проследить развитие государственно-правовой символики в древней и средневековой Руси.

Новым направлением исследования может стать применение концепции правовых символов к изучению процесса эволюции королевской власти и раннеклассовой государственности в рамках германских «варварских королевств», что, на наш взгляд, позволит по-новому оценить процесс письменной фиксации права в германских обществах, а также рассмотреть ряд спорных вопросов самой теории правовых символов, дополнить ее новым фактическим материалом. Особенный интерес в связи с этим представляет проблема генезиса правовых символов германских варварских королевств и их генетическая связь с институтами доклассового общества. Представляется, что при рассмотрении доклассовых и раннеклассовых обществ целесообразно вести речь не только о «государственно-правовых символах», но и о более широкой категории символов, которую мы предлагаем обозначить как «потестарно-правовые символы» (или, для краткости, «потестарные символы») [9]. Развивая предложенное А.В.Никитиным рабочее определение «правового символа» [10], определим «потестарный символ» как создаваемый и поддерживаемый обществом (нормами обычного права) условный образ, отличительный знак, используемый в особом процедурном порядке, и представляющий собой видимое, либо слышимое культурно-ценностное образование (которому субъект права придает особый правовой смысл, связанный с отношениями власти и подчинения в социальной иерархии), выступающее средством легитимации верховной власти. Данное понимание потестарной символики позволит применить концепцию правовых символов к изучению институтов публичной власти не только раннегосударственных, но и догосударственных этносоциальных образований.

 

Вербальные (словесные) [11] потестарные символы

Вербальные потестарные символы фиксируются, прежде всего, в официальных документах, в которых лицо, наделенное полномочиями публичной власти, фигурирует в качестве составителя документа (эдикта, капитулярия, письма), инициатора или участника его составления (например, «варварской правды»), в качестве адресата или объекта повествования (в переписке, хронике, историческом сочинении). В германских варварских королевствах широко представлены все перечисленные выше виды документов.

В приведенной ниже таблице нами систематизированы содержащиеся в различных источниках [12] формулы обращений к германским королям эпохи становления германских «варварских королевств».

 

Адресат обращения	Формула
Германские короли (франков, бургундов, вестготов и др.)	ad excellentiam vestram
Король франков Хильдеберт	domino excellentissimo atque praecellentissimo
Король франков Хильдеберт	viro glorioso
Король вестготов Атанагильд	domino gloriossisimo
Король вестготов Рекаред	gloriosissimo atque excellentissimo… regi
Король Нортумбрии Осва	domino excellentissimo
Король англов Кеольвульф	gloriosissimo regi
Король франков Хлодвиг	gloria celsitudinis tuae

 

Приведенные выше вербальные потестарные символы представляют собой, по большей части, вариацию римских потестарных символов эпохи домината, адаптированных к статусу новой варварской монархии.

Отдельный комплекс официальных титулов (имен) представлен в intitulatio королевских посланий и иных официальных документов. В некоторых случаях данные титулы также известны по сообщениям историков «варварских королевств», археографическим свидетельствам, а также благодаря римским источникам. Наиболее распространенными титулами (именами) являются Flavius, Augustus, и princeps, которые приводятся ниже.

 

Носитель титула	Титул (имя)
Теодорих Амал	flavius
Теодорих Амал	semper augustus
Теодорих Амал	princeps
Теодорих Амал	dominus
Хлодвиг Меровинг	consul aut augustus
Автари	flavius rex
Тевдис	flavius rex
Эвтарих	flauius cilliga

 

Употребление императорского имени Flavius в отдельных случаях (Теодорих, Эвтарих) имело правовое основание, выражавшееся в официальном пожаловании германскому королю консульских инсигний. Но, в отдельных случаях (Автари, Тевдис), присвоение германскими королями императорских титулов (имен) осуществлялось без надлежащих оснований. Присвоение королями титула Augustus во всех случаях осуществлялось самовольно, и зачастую, в обход их официальной дипломатической линии.

Отдельную группу источников представляют юридические документы, которые также нередко содержат раздел intitulatio, а во многих случаях – исторические прологи, в которых также упоминаются титулы и формулы, отражающие статус короля. Ниже приводится таблица, обобщающая содержащиеся в юридических документах (варварских правдах, эдиктах, кодексах, постановлениях соборов) и хрониках королевские титулы.

 

Носитель титула	Титул (имя)
Король франков (Хлодвиг и др.)	dominus
Король лангобардов (Ротари)	dominus, vir excellentissimus
Король Лангобардов (Гримоальд)	dominus, gloriosissimus rex, vir excellentissimus
Король вестготов (Сисенанд)	dominus noster gloriosissimus
Король вестготов (Рекаред)	dominus noster gloriosissimus
Король бургундов (Гундобад)	vir gloriosissimus
Король бургундов (Сигизмунд)	dominus noster gloriosissimus
Король вестготов (Эвтарих)	gloriosus vir DN
Король вестготов (Вамба)	dominus, gloriosus
Король вестготов (Эрвигий)	gloriosus dominus noster

 

Историки германских королевств также широко используют для обозначения власти короля римские термины «potestas» [15], «principatus» [16], «maiestas» [17], «dignitatum» [18]. Важной составляющей вербальной потестарной символики, при этом, является констатация богоизбранности короля.

На монетах вандалов традиционно употреблялось сокращения DNR (Dominus Noster Rex), DN (Dominus Noster), RX (Rex) и сокращенное, либо полное, имя короля [19]. Сходные монограммы DN, титулы REX, RIX и имя короля употребляются на остготских монетах [20]. На монете короля Аталариха присутствует изображение короля в полном вооружении, причем сокращение DN присутствует на обеих сторонах монеты, в одном случае перед именем Аталариха, в другом – перед именем императора Юстиниана [21]. Начиная со времени короля Австразии Теодеберта и короля вестготов Леовегильда широко применяется чеканка золотых монет с именем и изображением короля, заменяющим императорские [22]. Начиная с VI в. н.э. обращение римских монет в Германии существенно сокращается, и они вытесняются монетами германских королей [23].

 

Предметные потестарные символы

Описывая процесс принятия власти, Иордан упоминает наделение соответствующими знаками власти (potestatis insignia) [24], принятие которых означает для Иордана, по-видимому, наделение лица «королевским величием» (fastigium regali) [25]. Не вполне, однако, ясно, а каких именно знаках власти идет речь. К примеру, рассматривая отрывок «Амал Винитарий удержал все знаки своего господствования (principatus sui insignia retinente)» [26], возможно предположить, что в данном фрагменте выражение «principatus insignia» употребляется фигурально, подчеркивая лишь характер власти Винитария. Однако в другом фрагменте сочинения можно встретить более конкретное упоминание материальных знаков, символов власти, когда при погребении «проносили тело великого короля (tanti regis) с его знаками величия (cum suis insignibus)» [27]. Данные символы величия, таким образом, сопровождали короля даже в последний путь.

В сочинении Павла Диакона содержится свидетельство, указывающее на то, что короля сопровождали в последний путь его украшения и оружие. Как отмечает автор, «Гизельперт, прежний герцог веронский (dux Veronensium), приказал открыть гробницу Альбоина, вынул оттуда его меч (spatam eius) и все находившиеся там украшения (et si quid in ornatu ipsius inventum)» [28]. Традиция погребения королей в сопровождении парадного вооружения и большого количества ценностей находит подтверждение в археологическом материале королевских погребений эпохи Великого переселения, в частности в погребении франкского короля Хильдерика [29].

В материале североевропейских погребений знати нередко присутствует особый штандарт, описание которого встречается в произведении Беды Достопочтенного: «Перед ним (королем англов – С.С.) несли штандарт (vexillum), именуемый римлянами «туфа», а англами «туф» (quod Romani tufam, Angli appellant thuuf)» [30]. В произведении Павла Диакона содержится свидетельство того, что поражение короля и войска могло сопровождаться лишением данного символа власти, что воспринимается автором как лишение самой королевской власти [31]. Данный потестарный символ, по всей видимости, восходит к родовым сакральным символам, которые, согласно описанию Тацита, хранились в священных рощах, и выносились оттуда во время битв [32].

Важный комплекс предметных потестарных символов связан с облачением короля. Иордан в своем сочинении обращает внимание на то, что король остготов, принимая римский административный титул, «снял с себя частное платье и одежду своего племени (privatum abitum suaeque gentis vestitum seponens) и принял пышное царское облачение (insigne regio) уже как правитель готов и римлян» [33]. Описание аналогичного обряда принятия триумфальных символов римских консулов, совершенного королем Хлодвигом, содержится и в произведении Григория Турского:  «В базилике святого Мартина его (Хлодвига – С.С.) облачили в пурпурную тунику и мантию, а на голову возложили венец» [34].

По всей видимости, германский нобилитет уже в эпоху Великого переселения проявлял выраженную тенденцию к восприятию римской потестарной атрибутики. Весьма ценным в данном отношении является свидетельство Сидония Аполлинария, описавшего знатного франкского юношу эпохи Великого переселения народов, одежда которого «из пурпура и белого шелка была украшена золотом» [35], что напоминает потестарную  символику римских патрициев, включавшую пурпурную мантию-трабею, белый плащ, отороченный пурпуром, а в древнейший период – также вышитые золотом мантии [36].

Подобное облачение не характерно для традиционного германского общества, и германцы в отдельных случаях стремились подчеркнуть преемственность древнегерманских традиций. Согласно свидетельству Исидора  Севильского, король вестготов Леовигильд «первым сел на трон в королевских одеяниях; ибо прежде правители носили те же одежды и сидели на тех же сидениях, что и остальной народ» [37]. Отдельные древнегерманские атрибуты королевской власти (такие, как длинные волосы у франков) сохраняли определяющее значение вплоть до окончания эпохи раннего средневековья.

 

Процессуальные символы

Согласно представлениям раннесредневековых авторов, король приобретает свой статус лишь после процедуры принятия власти [38]. Характеризуя процесс наделения лица королевской властью в древнегерманском обществе, нам представляется возможным выделить две различные процедуры, отраженные в тексте источников: 1) передача и принятие королевского титула (королевского достоинства); 2) возведение в королевское достоинство (возведение на престол). Разделение данных процедур наиболее четко прослеживается в следующем свидетельстве Павла Диакона: «Агилульф, бывший родственником короля Автари по матери, принял на себя в начале ноября королевский титул (regiam dignitatem). Но на престол его возвели (in regnum… levatus est) только в мае месяце, на всеобщем собрании лангобардов в городе Милане» [39].

При описании процесса наделения Торисмуда королевским титулом, Иордан отмечает, что готы передали наследнику власть, «…гремя оружием (armis insonantibus)» [40]. Использование оружия при передаче королевской власти является указанием на соответствие рассматриваемого действия древней германской традиции, согласно которой считалось, что «воздать похвалу оружием (armis laudare)… самый почетный вид одобрения» [41]. Аврелий Кассиодор, описавший в одном из своих посланий обстоятельства избрания остготского короля согласно «обычаю предков» (more maiorum) [42], отмечает, что данная процедура совершалась «среди обнаженных мечей... не в тесноте покоев, но в широком поле... под рев военных труб» [43]: «…наши соплеменники готы, по обычаю предков, среди обнаженных мечей, подняв на щит, принесли нам знаки королевского достоинства… чтобы оружие даровало почет тому, кто уже стяжал славу на поле брани» [44]. В произведении Тацита содержится описание древнегерманского ритуала, согласно которому после процедуры аккламации новопровозглашенного короля «ставили на большой щит и поднимали на плечи» [45]. Описание сходного действия можно встретить и в сочинении Григория Турского, в фрагменте, повествующем об избрании Хлодвига королем кельнских франков: «Как только они (франки – С.С.) это услышали, они в знак одобрения стали ударять в щиты и кричать (plaudentes tam parmis quam vocibus), затем подняли Хлодвига на круглом щите и сделали его над собой королем (super se regem constituunt)» [46].

Процедура возведения избранного короля на престол, составляющая вторую часть процесса наделения королевской властью, известна по фрагменту, сохранившемуся в сочинении Павла Диакона: «Адалоальд, в цирке Медиолана, в присутствии своего отца, короля Агилульфа и послов Теудеперта, короля франков, был возведен в королевское достоинство над лангобардами (levatus est… rex super Langobardos)» [47]. Присутствие послов франкского короля Теудеперта при возведении на престол короля лангобардов, на наш взгляд, отражает рудимент обряда усыновления по оружию, согласно которому сын короля проходил инициацию, получая оружие «от короля какого-нибудь другого народа (a rege gentis exterae)» [48]. Принятие королевской власти, как можно заключить из свидетельства Григория Турского, сопровождалось принесением королю присяги на верность и оказанием ему «королевских почестей» [49].

Описанные выше процедуры принятия королевского титула и возведения в королевское достоинство представляют собой, по всей видимости, различные этапы эволюции одного и того же процессуального потестарного символа. Тем не менее, в рамках германских «варварских королевств» прослеживается уникальная ситуация, при которой старый и новый процессуальные символы в течение определенного времени сосуществуют и даже дополняют друг друга.

* * *

Таким образом, анализ потестарно-правовой символики германских «варварских королевств» дает нам многочисленные свидетельства рецепции римской потестарной символики, синтеза римских и германских потестарных символов, а также эволюции ряда древнегерманских культурно-символических комплексов, сопровождавших становление ранних форм королевской власти у германских народов.

Проникновение римской потестарной символики в германскую культуру, достигающее своего апогея в рамках германских «варварских королевств», является результатом длительного процесса культурного взаимодействия, и прослеживается, на наш взгляд, начиная с эпохи позднего латена и раннего римского железного века Северной Европы. Идея единодержавной, божественной власти, чуждая традиционному германскому обществу, стала своеобразной моделью для imitatio [50] со стороны германских королей. Использование латинизированной потестарной символики носило характер идеологической борьбы за правопреемство императорской власти на территории Западной Римской империи, что оказалось впоследствии одним из определяющих факторов многочисленных варварских «Возрождений» (остготского, вестготского, каролингского, оттоновского).

Результаты исследования подтверждают высказанный нами ранее тезис о том, что политогенез германских народов носил вторичный характер, факторами которого являлось влияние целого ряда европейских и азиатских иерархических структур, а также позволяют выдвинуть предположение, что государственно-правовые символы происходят не просто от общезначимых, но именно от потестарных символов, генетически восходящих к атрибутам престижа и родовым сакральным символам, характерным для акефальных обществ.